На двух лавках рядом с эбонитовым столом для игры в домино сутками сидели домохозяйки дома № 17 по улице Измаильской и обсуждали все и вся.
Они знали, что сегодня будет на обед у Басарских - наконец-то мясное (!), что к Гендеку приехал внук - кацап из Москвы, что Дмитрашко из 37-й квартиры как всегда трезвый, а эти из 12-й, у которых нет детей, как всегда под газом, что Хромой, сволочь, устроился рубщиком мяса на Новом базаре, что Иванов - не обязательно русская фамилия (посмотрите на жильцов 21-й квартиры) и что Стояновы купили телевизор (интересно, на какие такие деньги?)
Прибежав на большой перемене домой, чтобы перекусить, с балкона пятого этажа нашего дома я наблюдал за торжественным вносом телевизора в подъезд. Телевизор не был упакован, и я увидел, что это цветной телевизор. Почему? Потому что у него был цветной экран.
Я закричал на весь двор:
- Папа купил цветной телевизор!
Настоящие цветные телевизоры появились лет через пять, но кто-то из сидящих на скамейке снисходительно заметил: "Большое дело!", что в переводе с одесского на русский означает: "Ну и что?".
Чудо с экраном в 36 сантиметров по диагонали называлось "Рубин-102". В нем, кроме самого телевизора, был еще и радиоприемник.
Может быть, вы помните эти целлулоидные с цветными полосами вставки в экран? Они-то и должны были имитировать цветность. Когда телевизор включили в сеть, на экране появился диктор. У него было синее лицо, зеленая шея и трехцветный костюм. Очень красиво. Но родителям не понравилось, и отец убрал с экрана прозрачный лист со всеми цветами радуги. Я устроил жуткую истерику и выдал все, на что способен обиженный семилетний одесский мальчик. Не помню, что я тогда орал, но явно ляпнул что-то лишнее, может быть даже нецензурное. Ничем иным не могу объяснить поступок моей мамы, педагога со стажем, которая вытащила меня на балкон и закричала:
- Если ты не заткнешься, я выброшу тебя с пятого этажа! Я тебя убью!
Я посмотрел вниз. Внизу стояла тетя Фаня по кличке "Би-би-си", а рядом какала овчарка из 15-го дома. Падать на них мне не хотелось, и я завопил:
- Мамочка, не убивай меня, ты еще будешь мною гордиться!
С тех пор сменилось три поколения телевизоров, появились внуки у щенков той овчарки, в продукты жизнедеятельности которой я мог быть сброшен, сам я работаю на телевидении. и, мне кажется, на этом самом телевидении я только и работаю для того, чтобы тетя Фаня Би-би-си говорила мне при встрече:
- Она-таки может тобою гордиться.
"Она" - это мама.
Юрий Стоянов
|
